Свидетель нашей истории
Среди крайне ничтожного числа сколько-нибудь примечательных архитектурных памятников старины, которых веками щадили бесчисленные пожары, регулярно истреблявшие древний Кобрин, первое место, несомненно, принадлежит своеобразному зданию б. Спасского монастыря, которое высится в горделивом отдалении от стандартной жилой застройки по ул. 17 Сентября (попутно припомним, что изначально эта улица называлась Базилианской, затем Кляшторной, т. е. монастырской).
Согласно письменному источнику, в 1497 г., т. е. 500 лет назад, последний удельный кобринский князь Иван Семѐнович заложил вблизи издавна существовавшей деревянной церкви св. Спаса мужской православный монастырь. Уже в начале 16 столетия Спасский монастырь имел кирпичные строения. Одно из них сохранилось поныне, повидимому, благодаря осо-бенно монументальной кладке стен.
В связи с возникновением в 1596 г. Брестской церковной унии мо-настырѐм вскоре завладели униаты, «перелицевавшие» его в Базилианский. Этот монашеский орден был основан в четвѐртом веке святым Василием, по имени которого орден получил своѐ название. Вскоре наш монастырь стал оплотом и местным распространителем нового вероисповедания. Известно о проходивших в его стенах совещаниях униатских иерархов. Последним православным игуменом был шляхтич Иван Гоголь, ставший впоследствии Пинским униатским епископом.
После отмены унии в 1839 г. монастырь был упразднен, а в его зданиях разместилось духовное училище, ликвидированное после опустошительного «индивидуального» пожара во второй половине минувшего столетия. Заброшенная бесхозная кирпичная коробка с уцелевшим обширным подвалом в последующих десятилетиях служила надѐжным пристанищем для облюбовавших еѐ кобринских бомжей. Среди них особое место занимали семьи многочисленных цыган. Во всей своей неприглядности жалкие по-луразрушенные стены запечатлены для потомства на открытке, изданной в самом начале нашего столетия. Что же касается ряда вспомогательных монастырских строений, пощажѐнных пожаром, то все они были полностью истреблены войнами двадцатого столетия. Лишь в середине двадцатых годов внимание местной польской администрации привлекли разрушающиеся стены с выросшими на них берѐзками, которые отнюдь не украшали го-родской центр. После долгих колебаний было решено отреставрировав многовековые стены для последующего размещения в них поветового суда. Восстановительные работы повлекли за собой очередную весьма существенную перепланировку интерьера. В частности, на этот раз полностью исчезли следы бывшего храма, некогда занимавшего центральную часть.
По свидетельству старожила с соседней Белорусской улицы Чехомова, во время ремонта в относительно уцелевшем подвальном отсеке были обнаружены следы захоронений якобы кобринских князей. По начальствен-ному распоряжению эта находка была тщательно замурована. Мало того. В толще наружных стен вскрыли ряд ниш с полуистлевшими человеческими скелетами, закованными в наручники. Кто и когда из власть имущих распра-вился таким образом со своими недругами, как говорится, будет навсегда покрыто мраком неизвестности. Чехомов, бывший в ту пору любознатель-ным парнишкой, утверждал, что всѐ это видел «своими глазами».
Впоследствии в залах суда почти ежегодно происходили громкие политические процессы, над членами подпольной КПЗБ. Особенно широкий резонанс не только в Польше, но и далеко за еѐ пределами, вызвало заседание военно-полевого суда, рассматривавшего дело так называемого «Новосѐлков-ского восстания» в 1933 г. Над главными обвиняемыми нависла реальная угроза «вышки». Во дворе тюрьмы заблаговременно была приготовлена виселица и приглашѐн палач. Однако в конце-концов правительство так и не решилось применить высшую меру. А в самом начале оккупации Кобрина в июне 1941 г. у древних стен гитлеровцы расстреляли б. подпольщицу КПЗБ Катю Гасилевич. Ей довелось возглавить длиннющую вереницу жертв гитле-ровского террора на Кобринщине.
И последнее. В 150-летнюю годовщину Отечественной войны 1812 г. у входа в здание помещена мраморная мемориальная доска, напоминающая о состоявшейся здесь капитуляции четырѐхтысячного отряда, входившего в седьмой корпус наполеоновской армии. После восьмичасового ожесточѐн-ного боя в плен сдались 2382 солдата, 76 офицеров и 2 генерала. Победите-лям достались четыре знамени и восемь пушек. Два из этих знамѐн находятся у могилы М. И. Кутузова в Казанском соборе Петербурга. Это была первая значительная победа в ту кампанию, в ознаменование которой со стен Петро-павловской крепости был дан первый артиллерийский салют.
На монастырской территории издавна находились два рыбных пруда. По народному преданию, в течение длительного времени после боя в них находили всевозможное оружие. По-видимому, многие из капитулировавших вояк предпочли распрощаться с ним таким образом вместо унизительной сдачи победителям.
Утверждалось также, что в первую мировую войну власти распорядились в случае вынужденного отступления ни в коем случае не оставлять неприятелю церковные колокола. Поскольку в августе 1915 г. своевременно не удалось эвакуировать колокола соседнего собора, они были утоплены в одном из этих прудов.
А на «затычку», как некогда говаривали «тутейшие», ещѐ один странный случай столь модного в наши дни мистического порядка, в какой-то степени могущий иметь отношение к рассматриваемому вопросу. Свидетелями его были трезвомыслящие, не пьющие и далѐкие от какой бы то ни было мистики люди.
Произошло сие в отдалѐнные тридцатые годы, когда рассказчики были юношами. В душный летний вечер оба приятеля сидели на бечевнике напротив монастыря и самозабвенно музицировали для собственной услады на струнных инструментах. Солнце садилось. Перегретый воздух замер в истоме. Внезапно над соседними зарослями тpocтникa закрутился беспричинный вихрь, разметавший заросли во все стороны, образуя воронку. Вслед затем из столь же внезапно затихшей воронки стало медленно подниматься некое подобие длинной человеческой фигуры в тѐмном одеянии с окутанной капюшоном головой. Задержавшись несколько мгновений над затихшей зарослью, фигура стала плавно опускаться в воду.
Онемевшие свидетели этого зрелища безмолвно взирали друг на друга, медленно приходя в себя. Первые слова каждого после длительной оторопи были: Ты видел?..
Мартынов, А. Свидетель нашей истории / А. Мартынов // Кобрынскі веснік. – 1997. – 12 красавіка. – С. 2.